Зеркало Мерлина - Страница 82

Мысль ее не нашла его мозга, но Элосса все еще была уверена, что тот самый первый крик не был ошибкой. Но где же он тогда?

Ее сосредоточенность была нарушена каким-то звуком, она в испуге оглянулась. Стэнс покачивался, его руки вцепились в куртку на груди, а лицо выражало такую смесь ярости и страха, что Элосса вскочила и выдернула посох из отверстия, готовая защищаться.

Стэнс качался из стороны в сторону, и у Элоссы было странное впечатление, что он сражается с кем-то, кого она не видит, с кем-то, кто, может быть, находится в нем самом. В уголках его искривленного рта показалась пена. Сначала Стэнс издавал хриплые звуки, потом сказал:

— Он убьет меня! Смерть небесным дьяволам! Смерть!

Он упал на колени, его руки со скрюченными пальцами, как бы не поддаваясь его контролю, тянулись к горлу Элоссы.

— Нет, — почти взвизгнул он, страшным усилием повернулся к стене и ударил кулаком по верхней губе разинутого рта. Раздался треск. На пальцах Стэнса выступила кровь, а лицо на стене осыпалось, как высохшая на солнце глина. Отвалилась не только часть губы, на которую обрушился удар Стэнса, из этой точки пошли вверх и вниз трещины. То, что казалось массивным камнем, крошками посыпалось на пол. Даже глаза разлетелись со звоном разбитого стекла и упали на пол блестящей пылью. Страшного лица больше не было, лишь темное отверстие, куда не проникал свет факелов, отмечало место, где был рот бога или дьявола.

С исчезновением этой маски изменилась и комната. Элосса выпрямилась с ощущением, что с плеч упал тяжелый груз, о существовании которого она до сих пор не подозревала. Это ушло зло, исчезло вместе с разрушенным лицом.

Стэнс, все еще стоя на коленях, дрожал всем телом. Но он поднял голову, борьба чувств, искажающая его лицо, улеглась. По нему прошла тень замешательства, а затем пришла воля.

— Оно хотело заставить меня убивать, — тихо сказал он. — Оно хотело пить кровь.

Элосса подняла осколок губы. Как странно, что единственный удар Стэнса вызвал такое полное разрушение. Осколок был тверд и крепок как камень. Как Элосса ни старалась, она не смогла раздавить его.

Она не понимала, что случилось, но все было явно к лучшему: отвечая на зов Юрта, она должна была войти в Рот Атторна, а все ее инстинкты восставали против такого действия.

— Но ты не убил. Оно не смогло заставить тебя, как ни старалось.

Она не представляла себе, что такое это «оно». В этом месте она готова была признать какую-то силу, вероятно, нематериальную, связанную с изображением лица, но не могла понять, почему хватило одного удара, чтобы все обратилось в прах. Может, это освобождение временное?

Стэнс снова смотрел на нее и хмурился.

— Я этого не понимаю. Но я — Стэнс из Дома Филбура, я не отвечаю на приказы призраков — злых призраков! — в его словах слышались гордость и вызов.

— Прекрасно, — охотно согласилась она, — но здесь дорога, по которой мы теперь пойдем.

У Элоссы не было ни малейшего желания ползти в это отверстие, но на ее расе лежало древнее принуждение — ни один крик о помощи, посланный от мозга к мозгу, не может остаться без внимания, и поэтому она не могла отсюда уйти.

Стэнс снял один из факелов на стене и полез с ним в отверстие. Элосса, поколебавшись, взяла факел из груды в углу и последовала за Стэнсом.

Здесь он светил более тускло, чем в пещере, потому что проход был узким, они пробирались по нему ползком, и Стэнс загораживал свет своим телом. Но и видеть тут было нечего — гладкие закругленные стены и чистый, даже без пыли, каменный пол.

Элосса боролась с нарастающим беспокойством. Возможно, сейчас оно не было беспричинным, как в пещере, здесь ее со всех сторон окружал, давил на нее камень, и вес его пугал ее. Из памяти не выходило случившееся с каменным лицом: что, если какой-нибудь неловкий толчок вызовет то же самое и здесь, и тогда на них обрушится потолок или стены? Затем темная фигура Стэнса вдруг исчезла, но свет его факела, скрывшись на миг, тут же вернулся и вывел Элоссу из этого червячного прохода в более широкое пространство.

В нем не было ни ровных стен, ни гладкого пола, по-видимому, это была природная пещера. Девушка стояла рядом с Раски. Под их ногами были наносы песка и гравия. Наверное, когда-то здесь, бежал подземный поток. Стэнс покачал факелом, но свет не дошел до какого-либо потолка. Возможно, они находились на дне глубокой пропасти, стены которой были сильно повреждены и теперь в них не было и следов какого-либо выхода.

Элосса еще раз закрыла глаза и послала мысле-поиск. Ответа не было. Но вряд ли кричавший Юрт умер: его конец дошел бы до нее, как шок, поскольку она держала свой мозг открытым в ожидании даже самого слабого ответа.

Стэнс медленно пошел вдоль стены, освещая факелом каждую трещину. А Элосса кое-что заметила: песок на полу лежал неровно и не во всех местах. Хотя он был слишком мягким, чтобы удержать какой-нибудь отпечаток, она заметила следы чьих-то ног.

— Посмотри, — сказала она Раски, — как ты думаешь, куда они ведут?

Он поднес к следам факел и пошел вдоль них. Они вели прямо к трещине, с виду ничем не отличавшейся от остальных.

— Она глубже, — сказал он, — и, кажется, может быть путем вверх или наружу.

Тут, по крайней мере, не пришлось ползти на коленях, но путь был очень узким. В некоторых местах они с трудом протискивались, обдирая тело о грубый камень. И тропа шла не прямо, как те две, по которым они прошли. Несколько раз они поднимались вверх по ступеням или скользили вниз, как по трубе. И, наконец, дошли до резкого поворота направо, а потом налево. Последнее усилие вывело их в другую глубокую пещеру.