Зеркало Мерлина - Страница 141

141

Но все-таки Талахасси очень осторожно приоткрыла дверь: там стояла амазонка, держа на поводке Ассара.

— Входите! — махнула им Талахасси и тут же закрыла за ними дверь. Ассар снова заскулил и, подняв голову, принюхался. Из всех собак-селуки на псарне он был самым лучшим бегуном и самым умным в своем очень древнем роду. И теперь нужны были эти его таланты. Был и еще один, может быть, самый главный — умение понять приказ, данный таким способом, каким даже Ашок никогда не пользовалась. Люди из Храма работали в этом направлении с кошками большими и маленькими, потому что кошки всегда были священными животными Апедемека. И только одна из хорошо выдрессированных дворцовых собак могла бежать по запаху на большое расстояние.

— Ты принесла?

— Вот, Великая Леди. — Амазонка подала один из широких церемониальных браслетов, которые носили древние лучники для стрельбы из боевых луков.

— Его Высочество оставил этот браслет в городе месяц назад, потому что из него выпал камень. Кроме браслета, нет ничего, что он недавно носил.

— Подойдет. Ты расторопна и умна, Манига.

— Великая Леди пожелала, ее желание — закон, — как положено по дворцовому этикету, ответила амазонка, но ее лицо просияло.

— Ассар, хороший Ассар! — Талахасси положила руку на голову собаки и погладила гладкую, мягкую, как шелк, золотистую шерсть. Приветственно помахивая хвостом, Ассар пошел за Талахасси в спальню.

Ассар спокойно стоял, пока она пришивала маленький матерчатый квадратик с запиской внутри к его ошейнику, смотрел ей в глаза и тихонько поскуливал, как бы спрашивая, что надо сделать. Талахасси удачно подобрала цвет: материя, в которую она зашила записку, по цвету не отличалась от шерсти Ассара. Затем Талахасси взяла принесенный Манигой браслет и повернула его так, чтобы собака могла обнюхать внутреннюю его сторону, где, по счастью, мог сохраниться запах Хериора.

Талахасси ждала, чтобы Ассар внюхался в знакомый запах. Затем встала перед ним на колени глаза к глазам, положила руки на высоко поднятую голову пса и стала внушать ему изображение Хериора, затем северной дороги и опять Хериора. Она терпеливо выполняла эту задачу, повторяя одно и то же десятки раз. Труднее всего было коснуться чуждого ей мозга, поймет ли Ассар, что от него требуется. Наконец, она истощила свои силы сосредоточенности, и теперь ей оставалось только ожидать успеха или провала.

Тяжело поднявшись, Талахасси протянула собаке поводок.

— Который час?

— Два часа до зари, Великая Леди.

— Вот что ты должна сделать, Мани га. Только не привлекай внимания. Выпусти Ассара недалеко от ворот. Если он побежит через них, тогда у нас будет надежда, что он сумеет добраться до Принца-Генерала. Если мне не удалось внушить ему, что я от него хочу, он наверняка повернет за тобой. Но постарайся, чтобы тебя никто не видел.

— У ворот стражники принца Узеркофа, но они не встревожатся. — Амазонка презрительно сморщила нос. — Они полностью уверены в барьере.

— Но все-таки будь осторожна.

— Будет сделано, Великая Леди.

Амазонка поклонилась, и Талахасси проводила женщину с собакой до двери, а затем устало поплелась в спальню. Там она бессильно свалилась на постель и лежала, уставившись в расписной потолок, но беспокойные мысли не покидали ее.

— Великая Леди! — Сэла, проворная старушка, неожиданно появилась у постели, словно заранее знала, что Талахасси будет именно там. — Ты должна отдохнуть, иначе заболеешь. Не знаю, что ты задумала, но все равно у тебя нет возможности выполнить свои планы сейчас.

Ее морщинистая рука ласково гладила лоб Талахасси, и девушке показалось, что от этих пальцев исходит прохлада и распространяется по всему ее напряженному телу.

— Выпей, Леди.

Не успела Талахасси оглянуться, как ее голову приподняли и к губам поднесли чашу. Она выпила, и ее усталость стала сильней стремления к действию.

— Спи… — Рука Сэлы опять коснулась лба Талахасси, и этот нежный, полный любви жест источал мир и покой. — Спи…

Глаза Талахасси закрылись. Казалось, веки были так тяжелы, что их никогда не удастся поднять снова. И она заснула спокойно и без сновидений.

Когда Талахасси проснулась, солнечный свет касался оконных занавесок. В комнате было жарко: поскольку Кандис отсутствовала, вентиляторы, конечно, не работали. Талахасси почувствовала, что тело ее стало влажным от пота. Она села в постели и потянулась к высокому стеклянному графину на прикроватном столике, налила из него воды в стоявший тут же стакан и выпила. Стул Сэлы в углу был пуст. Из жарких и душных комнат не доносилось ни звука.

На кресле лежала белая одежда. Но Талахасси прежде всего хотела вымыться, чтобы хоть ненадолго смыть пот и почувствовать себя освеженной.

Взяв одежду (как она и просила, это была одежда служанки), Талахасси пошла в роскошную ванную Кандис. Из раскрытой львиной пасти вода лилась в глубокий бассейн, в который можно было окунуться почти до плеч, а выливалась из него через щель в стене. Талахасси погрузила обе руки в нежно пахнущий крем, который пенился, как мыло. Да, кожа ее стала светлее, много светлее.

Хорошее ли зрение у Сэлы? От этого зависело многое. Талахасси вымылась и вытерлась одним из полотенец, висящих рядом на вешалке. Затем надела узкое белое одеяние, похожее на те, что носили жрицы, только в этом бретели на плечах были не белые, а красные, и на талии не было пояса.

— Великая Леди! — Сэла торопливо вошла в ванную.

— Послушай, Сэла, — мысли Талахасси были заняты тем, как сделать, чтобы Сэла не заметила, как посветлела ее кожа.

141